На фотографии русские военные преступники — Командиры и комиссары диверсионных отрядов Карелии, уничтожавших мирное население.

Книгу «Карельский фронт: тайны лесной войны» я представил в своем блоге в сентябре 2011 года, а теперь дополняю тот свой пост тремя отрывками из нее:

<…> Во время переправы через Елмозеро на плоту нас живых осталось, наверное, всего двое. Передний, что стоял на коленях и греб, получил пулю, видимо, прямо в сердце. Он умер сразу. Второго за ним пуля прошила навылет, а затем ударила меня в руку. Нам здорово повезло, что не все очереди из пулемета доставали до плотов. Целый град пуль падал от нас метрах в 10─12. Я лежал на боку и здоровой рукой потихоньку греб к берегу.

На другом берегу ребята просто падали от усталости и лежали, не подавая никаких признаков жизни. Уже давно кушать было нечего, и все страшно оголодали. Я потихоньку бродил между кочек, собирал ягоды. Вижу перевернутую бурей сосну. Корень у нее, покрытый дерном и лесным мхом, всплошную усыпан черно-красной ягодой. Как будто ковер! Привалился к корню, беру пригоршней спелые ягоды и без остановки ем, ем, ем… Сколько прошло времени, не знаю. Вспомнил про ребят и думаю, что надо бы их найти. Возвращаюсь к самому берегу, там никого нет. Ушли? А как же я? Вижу, идет один из нашего отряда, мужик лет 30─35, из политического руководства, в руках пистолет. Кричит мне: ─ Ты чего тут остался Можешь идти?

Отвечаю: ─ Ежели сюда кое-как дошел, значит, могу и дальше…

Он, видно, не поверил, кричит мне снова:─ Иди сюда. Быстрее…

Я подошел и объяснил, что ползал по кочкам потому, что собирал ягоды. Этот мужик пристреливал на плотах наших раненых и тех, на берегу, кто не мог дальше идти. Всех доходяг, которые не могли идти и падали, а также тяжелых раненых у нас пристреливали. И этот мужик был у них руководителем. Мне говорили, что в партизанской бригаде таких было четверо. <…>

Хочу сказать об этих добиваниях раненых ребят. Это ведь чудовищно! Я думаю, что во всем этом вина Аристова. Не случайно после похода он пошел в гору, после войны в Москву его перевели, потом в Китае работал. Рассказывали, что его Берия к себе неожиданно вызвал, а он застрелился. Видно, чувствовал за собой большую вину. Убивать своих раненых ─ это зачем?! С Д.Я. Гусаровым мы были знакомы, и я читал, конечно, его роман «За чертой милосердия». Сильная книга. Но однажды сидели мы с ним где-то на бревнах, беседовали, и он мне говорил: ─ Не мог я, Петя, написать все, что там было. Не мог.

Теперь стали говорить, что добивали раненых только в бригадном походе. Может быть, в других отрядах и так. Но я сталкивался с этим несколько раз и до бригадного похода. Расскажу один такой случай. <…>

Гнетнев К. Карельский фронт: тайны лесной войны, с. 224─226, 230.

<…> Да, после 18 июля 1942 года жизнь бригады вынужденно строилась по принципу ─ что полезно, то и морально. Сначала оставлялись единицы, потом ─ десятки, наконец ─ целый отряд «Мстители» и отделение нашего отряда…

На войне «жертвы прикрытия» ─ дело обычное и даже неизбежное. Но в бригаде это носило удивительно тайный характер. Бойцы и командиры навряд ли знали, что их оставляют на смерть, они могли лишь догадываться об этом, а давались им совсем иные задания. Это особенно видно на истории отряда «Мстители».

20─21 сентября 1970 г. во время отвода лесосечного фонда на берегу одного из далеких лесных озер, на северо-западе от пос. Тумба, были найдены останки 47 человек…

<…> И вот останки 47 человек ─ это, конечно, бойцы отряда Попова. Они ли вели тогда бой или взвод на высоте, или отделение «Боевых друзей» ─ никто ничего не знает и не захотел узнать тогда, когда территория в 1944 году была освобождена, и никакого труда не составляло осмотреть эту местность.

А ведь в те дни живы были те, кто отправлял отряд, ─ Н.П. Аристов, Г.Н. Куприянов, С.Я. Вершинин… Что это ─ упущение или нежелание знать правду, боязнь этой правды и ответственности за нее? Куда как проще ─ ждать в Сегеже возвращения отряда Попова и потом, через два месяца, принять решение «считать отряд без вести пропавшим»… И в этот список были включены даже те, кто был оставлен раненым на поле боя в предыдущих боях или добит при отрыве от противника.

Так случилось с бойцом Иваном Филипповичем Соболевым,* 1923 г. рождения, который ешё 31 июля был добит командиром отделения Шевяковым ударом приклада по голове, но остался жив, попал в плен и сейчас живет в Донбассе, является «отцом большой семьи» и ударником коммунистического труда. В списках он числится «ушедшим с отрядом Попова». А судьба фельдшера Оли Пахомовой, Василия Мануйлова и многих других, кому суждено было погибнуть самой тяжкой и горькой смертью ─ не от пули врага, а от пули своих…

Как написать об этом? Чтобы не очернить того великого, что было сделано партизанами и не отступить от правды?»

Гусаров Д.Я. Отрывочные раздумья разных лет. Запись 10 октября 1970 г. Публикация Н.Д. Гусаровой ─ Север, 1996, № 2, с. 56. Цитируется по: Гнетнев К. Карельский фронт: тайны лесной войны, с. 241─242.

* О Соболеве в рассказе Бориса Степановича Воронова. (В своих воспоминаниях партизаны иногда дают разные версии одних и тех же событий):
У нас в бригадном походе всех, кто не мог самостоятельно идти, пристреливали. Я сколько раз это видел сам. Не Аристов, а начальник штаба Д.А.Колесник назначил для этого четверых человек – Соловьева, Дохно, Зиновьева и четвертого, фамилии которого не помню. Они шли сзади. Тяжело ранен или упал с голоду, идти сам не можешь – безо всякого «бромида», щелк в голову из пистолета. Зароют в мох, и все. И все партизаны тогда об этом знали. Видели же, конечно. И что могли сделать? Наверное, я и есть тот единственный боец в бригаде, кого вынесли

<…> Хочу сказать, что на войне, в походе, в лесу никогда ничего не знаешь наверняка. Вот, скажем, был у нас один лейтенант-пограничник по фамилии Иванов. С голодухи не выдержал, стал воровать у раненых сухари, продукты. Его поймали, приговорили к расстрелу и расстреляли. А ранения оказались сквозные, несмертельные, он остался жив, и финны его подобрали.

Такая же история произошла с Ваней Соболевым. У него пулями были перебиты обе ноги, и он застрелился, чтобы не мучиться самому и не мучить других. Но остался жив. Финны его вылечили, посадили в лагерь для военнопленных и после войны передали обратно нам. Наши дали Ване 58-ю «политическую» статью и отправили работать на угольные шахты. Ваня Соболев был пудожский детдомовец, и после отсидки срока остался жить в городе Шахты, а недавно умер. <…>

Гнетнев К. Карельский фронт: тайны лесной войны, с. 221─222.

Источник: Эдвард Хямяляйнен / Журнал обрусевшего финна